"лоббирование", и за хорошие деньги продавал свой голос то одной, то
другой фракции. Знаменитый вождь "третьего сословия" Мирабо в сердцах
говорил о нем: "За деньги Талейран продал бы честь, друзей и даже свою
душу. И не прогадал бы, получив золото за навозную кучу". Правда, Мирабо
и сам не брезговал взятками, как и прочие пламенные революционеры.[85]
« Очень скоро в первые недели после начала заседаний, Талейрану
стало ясно, что надвигаются такие времена, когда опасно сидеть между двух
стульев. Он без колебаний покинул погибающий корабль и поспешил
перебраться в более безопасное помещение, он перешел из зала духовенства
в зал третьего сословия.
Талейран твердо знал, что старый режим нужно немедленно пустить на
слом и провести все требуемые буржуазией реформы. Для Талейрана
революционный процесс был с самого начала и остался до конца дней его по
существу в полной мере неприемлемым, враждебным, губительным. Он никогда,
ни на один момент не принимал искренне, не мирился от души с полной
передачей власти народной массе. Отвращение и боязнь – других чувств к
восставшим Талейран никогда не питал».[86]
Через два дня после взятия Бастилии, когда Париж был уже во власти
революционной национальной гвардии, а король уже был готов уехать в
Версаль, Талейран попытался спасти положение.[87]
Талейран был одним из немногих, кто открыто выступал за
неприкосновенность личности короля. Он искренне верил в нерушимость
законов Франции, относительно власти короля. И сильно желал оказать
помощь Людовику XVI – законному королю Франции. Талейран потребовал
аудиенции. В беседе с королем он предложил на рассмотрение Людовику XVI
проект спасения короны, где главная роль отводилась военному
столкновению армии короля и сил восставших.[88] Талейран в своих мемуарах
описывает два способ спасения монархии, но потом заявляет, что «сам
император уже смирился со своей участью и нисколько не хотел
сопротивляться надвигавшимся событиям».[89]
Узнав о взятии Бастилии, Талейран пришел в ужас. Он ненавидел толпу
и боялся ее, понимая, что она разрушит всю любимую им "сладость
жизни".[90]
Талейрана отличала его дальновидность и рассудительность, эти
качества его не раз выручали. 1789-1791 года время смятения для
Талейрана. Он выжидал: “к какому лагерю присоединится, на чью сторону
встать?” – этот вопрос мучил Талейрана до тех пор, пока он не убедился в
необходимости выступить в поддержку революции. До этого времени он не
покидал лагерь монархии и открыто не поддерживал революционных действий и
не осуждал монархии.[91]
Революция была совершена, как говорили, против абсолютной монархии. А
между тем сама она готовила цезаризм. Проницательные умы не ошибались в
данном случае.[92]
Парламентская карьера епископа из Отена была стремительной и
блестящей. Он занимал посты почетных членов первого и второго
конституционных членов, председателя учредительного собрания и члена его
дипломатического комитета.
26 августа 1789 года Учредительное собрание приняло декларацию прав
человека и гражданина, провозгласившую принципы буржуазной демократии:
свободу, равенство, братство. Статья шестая, принятая в редакции
Талейрана говорила о законе как выражении «всеобщей воли», признавала
его обязательность для всех, утверждала равный доступ всех граждан к
должностям и занятиям в «соответствии с их способностями».[93] Таким
образом, Талейраном было сформулировано одно из естественных прав
человека и гражданина.
В это время в конце лета и осенью 1789 года Учредительное собрание
было озабочено гнетущим вопросом о финансах. Предстоял обильный выпуск
бумажных денег, для которых следовало найти хоть некоторое обеспечение.
Таким обеспечением мог послужить огромнейший земельный фонд,
принадлежавший католической церкви во Франции, который следовало отнять у
духовенства и перечислить в казну.
И вот, 11 октября 1789 года епископ Талейран потребовал конфискации
имущества духовенства, от имени комитета, учрежденного 28 августа, с
целью рассмотрения проекта о займах.[94] Как замечает Виконт де Брок:
«это предложение было столь оскорбительно со стороны служителя церкви и
сопровождалось скандалами его вероотступничества[95]
По идее Талейрана эта мера должна была сломить могущество церкви,
которая являлась важнейшей опорой феодально-абсолютистского строя, и в то
же время способствовать разрешению финансового кризиса в стране. Церковь
была лишена также ряда привилегий, обязанностей и прав, перешедших к
государству, установившему контроль над всей деятельностью церкви.[96]
Парламентская карьера Талейрана развернулась блестяще, ему поручались
доклады по важнейшим вопросам. 16 февраля 1790г. Талейран был избран
председателем Учредительного собрания, как «горячо преданного делу
революции»[97].
Популярность Талейрана особенно возросла после того, как 7 июня
1790г. с трибуны Учредительного собрания он предложил отныне отмечать
день взятия Бастилии как национальный праздник Федерации.
Альбер Собуль по этому поводу заметил: “праздник Федерации 14 июля
1790 года был пиком парламентской карьеры Талейрана. Вскоре началось
падение его популярности.[98]
12 августа была принята гражданская конституция духовенства,
которая представляла собой для духовных лиц альтернативу или быть
богоотпущенниками или же мятежниками. Благодаря этому у государства
появилась возможность преследовать непокорных священников. Роль
священников была сведена к роли чиновников. Были уничтожены все
монашеские обеты.[99] В составлении данной конституции Талейран принял
самое деятельное участие.
Но Талейран еще не окончательно перешел на сторону революции, об
этом говорит тот факт, что Талейран присягнул новой конституции одним из
последних.[100]
Парламентская карьера Талейрана подходила к концу. Полномочия
Учредительного Собрания истекали 30 сентября 1791 года. За несколько дней
до этого Талейран выступил с докладом по вопросу народного образования.
Основные положения Талейрана сводились к тому, что нация дает всем
бесплатное образование. Для того времени замысел казался грандиозным
[101].
Заставив говорить о себе, князь всё-таки предпочёл не занимать пока
первых ролей в этом не слишком стабильном обществе. Он не мог, да и не
стремился стать народным вождём, предпочитая более доходную и менее
опасную работу в различных комитетах. Талейран предчувствовал, что эта
революция добром не кончится.
После 10 августа 1792 г. многое изменилось в жизни. Революция шагнула
несколько дальше, чем хотелось бы Талейрану. Чувство самосохранения взяло
верх над перспективами лёгких доходов. Талейран понял, что скоро начнётся
кровавая баня. Надо было уносить ноги.[102]
Что же касается внешней политики, «тогдашнее правительство хотело
воздействовать на главные европейские дворы в том смысле, чтобы они не
готовились к войне и разоружились. Руководители Законодательного
собрания, известные под именем жирондистов, требовали этого шага, так как
они были уверены, что правительство короля на это не пойдет. Они
ошиблись: Лессар, бывший тогда министром иностранных дел, ухватился за
эту идею и предложил /Талейрану/ отправиться с этой целью в Англию. /
Он /согласился. Король написал английскому королю письмо, которое /
Талейран / должен был ему вручить.[103] Талейрану было предложено
дипломатическое поручение, с этого времени именно этот род деятельности
становится для Талейрана ведущим, именно на этом поприще дипломатического
деятеля Талейрану суждено было войти в мировую историю.
Таким образом, во время революции Талейрану удалось расстаться с
ненавистной для него “лиловой сутаной” и заявить о себе. Этот период
жизни Талейрана является своего рода школой его политической карьеры, так
как именно в это в это время раскрываются его таланты искусного
политика. Этот период его жизни отмечен множеством положительных
программ, результаты его политических программ и предложений существуют и
действуют сейчас.
2. Начало карьеры: миссия в Лондоне.
«Очень скоро услуги Талейрана понадобились революции на том
поприще, на котором ему было и суждено было соискать себе историческую
славу, - на поприще дипломатии».
«Собственно говоря, о дипломатической карьере Талейран размышлял
давно. Он считал себя подготовленным к этому роду деятельности».[104]
В сфере внешней политики во Франции сложилось своеобразное
двоевластие. Существовало королевское министерство иностранных дел, за
которым сохранялись представительские функции. Но его важнейшие
полномочия уже перешли к специальному органу Учредительного собрания –
Дипломатическому комитету во главе с Мирабо, который взял под свой
контроль международные переговоры и повседневные дипломатические акции. 2
апреля 1791 года Мирабо умер. А через пять дней его место занял Талейран.
Наступил конец революции. Возникла новая ситуация и в Европе. В
августе 1791 года император Австрии и король Пруссии подписали декларацию
о совместных действиях с целью полного восстановления власти Людовика
XVI. Сложилась первая антифранцузская коалиция, вдохновляемая Екатериной
II. С помощью своих дипломатов она настраивала против Франции Австрию и
Страницы: 1, 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 17, 18, 19, 20
