Брест.
25 августа 1794 года Суворов выступил с 5-тысячным отрядом в Польшу.
Нанеся поражения противнику при местечке Дивин и при Крупчицком
монастыре, он разбил 19 сентября 16-тысячный корпус Сераковского и занял
Брест. Нанеся еще поражение полякам у города Кобылки, Суворов подошел к
Варшаве.
В начале ноября он взял штурмом Прагу (предместье Варшавы) и тем самым
вынудил поляков к капитуляции.
Екатерина II произвела Суворова в фельдмаршалы; он был назначен
военным правителем Польши. На этом посту он оставался год. Его обращение
с поляками было чрезвычайно гуманным.
Суворов провел ряд весьма благоприятных для Польши мероприятий. Чтобы
поднять курс польских денег, он велел уничтожить ставшие военной добычей
кредитные билеты на сумму 768 тысяч злотых; он запретил сбор
продовольствия для нужд армии под квитанции, а приказал расплачиваться
наличными; строгими мерами поддерживал в войсках дисциплину, пресекал
мародерство, охранял памятники культуры.
Деятельность Суворова в Польше свидетельствует о том, что, будучи
гениальным полководцем, он обладал и крупным дарованием политического
деятеля. Его методы управления в Польше методы умного и вместе с тем
гуманного правителя. Но образ действий Суворова шел вразрез с программой
прусского, австрийского и русского правительств. Положение Суворова
становилось все более сложным: его постепенно оттирали на задний план,
отстраняли от участия в разрешении серьезных вопросов, отменяли отданные
им распоряжения.
В октябре 1795 года Суворова отозвали в Петербург. Его встретили с
небывалым почетом; но любезности не могли скрыть глубокой трещины, столь
резко проявившейся в течение последнего года. Впервые за все время,
казалось, созрел почва для прочного примирения правящей верхушки с
престарелым фельдмаршалом: нельзя не. оценить его услуг, нельзя не
считаться с популярностью его в армии и в Западной Европе. Ничто не
мешает, по-видимому, укреплению отношений императрицы с ее лучшим
военачальником. Но тут-то обнаруживается органическая невозможность
этого: Суворов по-иному мыслит, он не может попасть в тон екатерининского
двора. Главное, он этого не хочет. Придворная карьера не прельщает его.
Более того — он открыто высказывает презрение к нравам двора, к
процветающим там неискренности, угодничеству и утомительному веселью. Его
независимые суждения, его деятельная энергия служат олицетворенным укором
праздным вельможам и чиновным карьеристам. Поэтому, когда проходит нужда
в его поразительном таланте, становится лучше всего упрятать его куда-
нибудь подальше.
Так было всегда, так случилось и на этот раз. Суворова назначили
командующим одной из южных армий. Весной 1796 года он выехал в город
Тульчин, Подольской губернии, где и устроил свою штаб-квартиру.
«Наука побеждать». Конфликт с Павлом I.
Снова, как когда-то в Новой Ладоге, Суворов с жаром отдался обучению
войск.
«Всякий солдат к тому должен быть приведен, чтобы сказать ему можно
было: теперь знать тебе больше ничего не остается, только бы выученного
не забывать», — таков был лозунг Суворова в деле воспитания солдат.
Развивая мысль, высказанную еще Петром I (учить «яко и в самом деле»),
Суворов всемерно старался придать всякому учению характер подлинного боя.
Маневры происходили при непрестанной ружейной и артиллерийской стрельбе
(холостыми зарядами), так что атакующие бывали густо окутаны облаками
порохового дыма.
В Тульчине окончательно оформилась и была записана знаменитая
суворовская инструкция войскам: «Наука побеждать». Еще в Херсоне и затем
на походе в Польшу Суворов приказывал обучать войска составленному им
военному катехизису; большинство солдат знало это наставление наизусть.
Теперь оно получило окончательную редакцию.
«Наука побеждать» представляет собою дальнейшее развитие и углубление
«Полкового учреждения». Она построена на тех же принципах. В ней также
выражена мысль о едино» связи между техническими приемами обучения и
нравственным, моральным воспитанием. Войскам прививаются те же идеи о
необходимости порыва, энергии. Это свидетельствует о том, что сложившиеся
у Суворова взгляды на воспитание и обучение поисковых кадров остались в
существе споем неизменными. Но, разумеется, они получили гораздо более
яркое и точное выражение. То, что в «Полковом учреждении» было лишь
намечено, то в «Науке побеждать» обозначено со всей отчетливостью. Слог
«Науки» также несравненно более ярок; но своей образности, почти
афористичности он является подлинным шедевром, все и нем стремительно,
легко: урви, лети, л;»ми, скачи», тяжелые раины именуются «ветрами» и т.
д.
Основные положения «Науки побеждать» можно свести к следующему:
1. Огромную роль па войне играет моральное состояние поиск.
Необходимо, чтобы все бойцы стремились к победе и понимали путь, которым
их ведут к этой победе («Каждый воин должен понимать свой маневр»).
2. Победа достигается посредством наступления и разгрома главных сил
противника.
3. Одним из важнейших условий победы является быстрота, внезапность
удара.
4. Решающую роль в сокрушений врага играет штыковая атака.
5.Обучать солдат следует только тому, что пригодится на войне. Все
прочее, напрасно перегружающее солдата, надо отсечь; зато необходимому
солдат должен обучиться в совершенстве («Тяжело в ученье — легко в
походе»).
6. Командиры должны внимательно относиться к солдату и его нуждам.
7. Надо привить войскам внимательное, бережное отношение к мирному
населению и пленным.
«Наука побеждать» не обременяла солдат ничем, что не вызывалось бы
боевой надобностью, и в то же время давала им указания относительно
всего, что могло встретиться в бою и в походе.
Вскоре, однако, все изменилось, так как в ноябре 1796 г. умерла
Екатерина II, и новый император. Павел I (сын Екатерины II и Петра III),
стал проводить крайне реакционный курс. Опасаясь проникновения из Франции
«якобинской заразы» и стремясь при помощи военно-полицейской диктатуры
задушить в зародыше революционные идеи в России, Павел прибег к самым
чрезвычайным мерам. Широко раскинулись сети тайного политического сыска.
Весь уклад жизни подвергался строгой регламентации. По самым ничтожным
поводам людей хватали, сажали в тюрьмы, ссылали в Сибирь, били кнутом.
Тяжелее всех чувствовала гнет павловского режима армия. Была
восстановлена старая прусская форма: волосы солдат поливали квасом,
посыпали мукою и давали засохнуть мучной корке на голове; сзади к голове
привязывали железный прут в пол-аршина для устройства косы, на висках
приделывали войлочные букли. В службе завелась назойливая, мерт-г.ящая
мелочность. Оторванная пуговица у одного из солдат могла свести к нулю
отлично проведенные маневры.
«Солдат есть простой механизм, артикулом предусмотренный», — такова
была установка Павла I.
Трудно было найти более резкие противоположности, более различные
системы, чем те, которые насаждались Суворовым в Тульчине и Павлом в
Петербурге. Сосуществование их было невозможно. Они неминуемо должны были
столкнуться.
Суворов сразу занял непримиримую позицию по отношению к <прусским
затеям». Реформы Румянцева, Потемкина, его собственная сорокалетняя
деятельность — все шло насмарку. Русская армия отбрасывалась на
полстолетия назад, живой дух в ней подменялся мертвым, механическим
послушанием; боевая подготовка — шагистикой; национальные особенности —
слепой подражательностью прусским образцам. Суворов по-прежнему обращал
внимание не столько на мелочи службы и плацпарадность, сколько на боевую
выучку солдат и офицеров, на то, чтобы войска были тепло и удобно одеты и
сытно накормлены. Павел полагал, что солдат не должен мыслить. Суворов
пуще всего ненавидел слепое подчинение. Павел хотел внедрить прусские
порядки — Суворов отстаивал жизненность и превосходство национальных
русских военных обычаев. Павел относился к солдатам, как к своего рода
бездушным манекенам, — Суворов уважал в каждом солдате его человеческое
достоинство.
Найти общую почву тут было невозможно.
Деспотический император поступил в своей обычной манере: он решил
покарать и запугать непокорного фельдмаршала. В феврале 1797 г. Суворов
был уволен в отставку и вскоре после этого сослан в принадлежавшее ему
отдаленное поместье Кончанское (Новгородской губернии), под надзор
местных властей. Там опальный фельдмаршал прожил два года. 20
Павел I всячески преследовал его. Имя Суворова вытравлялось из армии;
идеи его подвергались гонению.
Павел все ждал, что старый фельдмаршал принесет повинную. При всем
своем сумасбродстве он понимал, какое неблагоприятное впечатление
производит ссылка Суворова не только в России, но и за границей. Видя
вокруг лишь покорность и поклонение, Павел не сомневался, что и старик-
фельдмаршал скоро уступит и если не присоединит прямо своего голоса к
хору восхвалений, то выразит хотя бы согласие вернуться в ряды армии на
вторые роли.
Но время шло, а Суворов не сдавался.
Передовые люди тогдашнего русского общества с восхищением следили за
неравной борьбой опального фельдмаршала с деспотическим монархом. Г. Р.
Державин писал по этому поводу:
Смотри, как в ясный день, как в буре
Суворов тверд, велик всегда.
Ступай за ним — небес в лазуре
Еще горит его звезда!
Хотя Павел I и держал Суворова в ссылке, но мнения кончанского
отшельника живо его интересовали. Обдумывая план войны с Францией, он
подослал к Суворову генерала Прево де-Люмиана, в упор поставившего вопрос
